Телешов Николай Дмитриевич - Меж Двух Берегов
Николай Дмитриевич Телешов
МЕЖДУ ДВУХ БЕРЕГОВ
I
Одиноко кричит где-то пароход... Голос его разносится далеко окрест по
пустым берегам, по широкому лону реки. Непонятно, для чего он кричит,
когда вокруг не видно ни жилья, ни хижины, ни человека. Непонятно и то,
куда торопится так Иртыш, стремительно гоня по простору свои быстрые бурые
воды. Крутыми холмами извилисто тянется на много верст правый берег, весь
обросший березами и тальником, где в тени плодятся рыжики да на припеке -
морошка, а левый берег раскидывается до горизонта зеленым ковром от самой
воды до самого неба.
И ни жилья вокруг не видно, ни хижины, ни человека Иногда лишь среди
тишины всплескивается большая рыба и, как камень, идет ко дну, в илистые
глубины, оставляя на поверхности широкий струйчастый круг - на минуту,
иногда поперек, через реку, дикие утки перелетают, вытянув шею и нос в
одну линию; редко-редко на крутом берегу встретится татарский поселок с
длинным дощатым минаретом, серым от непогод, или русская деревушка с
плетнями, с горшками на кольях и с тряпками на веревках. И опять пустота,
безлюдие, песчаные откосы и зелень - на много верст, на много часов.
Одиноко кричит пароход... Нет ему ни встречною, на попутчика, но он
кричит уже час - настойчиво, протяжно, и громко, точно воет, жалуясь на
непосильное бремя.
Называется он "Сокол". Сам он маленький, окрашенный в белый цвет, с
большой черной трубою. Напрягаясь изо всех сил, он старательно тащит на
длинном канате за собою огромную баржу с тяжелым грузом и кричит только
раз в сутки, задолго оповещая окрестные села о своем приближении. В сутки
раз он кричит и в сутки раз останавливается: брать дрова и провизию.
На пароходе была кухня и был повар Иван Михайлович, сухощавый,
благообразный старичок, ходивший в белом халате и белом колпаке. Человек
он был крайне угрюмый и признавал только одни обязанности.
- Я-с обязан накормить команду, - строго говорил он пассажиру,
пытавшемуся получить у него обед, - а вы обязаны о себе сами заботиться.
Пожалуйте провизию, - я должен ее изготовить, а запасаться провиантом -
эго уже ваша-с личная обязанность.
- Да где же я ее возьму, провизию? - вскипал голодный пассажир.
- Будет остановка и берите-с.
- Да когда ж она будет? Едем, едем, точно по океану. Когда она будет?
- Завтрашний день-с.
- Да я с голоду подохну! Что за безобразие!
На это Иван Михайлович спокойно пожимал плечами.
- Что ж делать-с, граманжа пуста, - указывал он на запертый чулан с
лаконической вывеской "Граманжа". - Обязаны сами о себе заботиться.
Кипятку, извольте-с, дам, - говорит он в утешение.
Проморив пассажиров за первые сутки, он достиг того, что все начали
ежедневно вступать с ним в ласковые переговоры и вежливо просить о себе
позаботиться.
- Уж, пожалуйста, Иван Михайлович, на завтра мне супцу оставьте...
немного... тарелочку. Потом еще чего-нибудь на мою долю купите... Что
найдете.. все равно. Я все люблю.
Тоскливо и медленно проходили дни и вечера. Из плывших на пароходе в
большинстве были крестьяне, старухи, женщины с детьми и рабочие, ютившиеся
на деревянных нарах возле машины, где было тепло и тесно Пассажиров
второго класса было немного, но и те прятались по отдельным каютам, так
что "Сокол" мог показаться безлюдным. Иногда лишь на палубу выбегал офицер
с всклокоченной бородой и, ежась от холодного ветра и потирая руки,
решительными быстрыми шагами проходил взад и вперед по палубе и снова
скрывался. Иногда являлся капитан, высокий молодой человек
