Сычеников Валентин - Противоречие
Валентин Сычеников
Противоречие
Нас буквально преследовали ошибки. То мы не дотягивали до очередной
системы, предназначенной для съемок, тормозили преждевременно и потом
приходилось мучительно долго тащиться на корректировочной скорости, то
наоборот - проскакивали намеченный объект на полном ходу и надо было так
же по-черепашьи возвращаться. Перепляс скоростей действовал на нервы. Об
отклонениях от курса и говорить не хочется. Галактику ЗЭТ мы, притормозив,
едва обнаружили за сотню парсеков в стороне, а звезду КР-200ч, как ни
старались, вообще не нашли.
И при этом, клянусь, все расчеты я делал безукоризненно точно, назначаемые
маршруты были верны, и режимы хода я выдавая правильные.
Виноват во всем, конечно, был Мэйс. В него как бес вселился. Заложив в
управление программу очередного маршрута, он не успокаивался - то и дело
нажимал свои кнопки, дергал рычаги, щелкал клавишами. Вообще-то он всегда
егозил. Но в этот раз, мне казалось, усердствовал особо.
- Мэйс, перестань,- пытался я несколько раз остановить его.- Программа
точна, и автоматика знает свое дело.
- Автоматика-автоматика...- благодушно подпевал он, поглядывая на экраны,
привычно выбивая барабанную дробь на подлокотнике кресла, и снова тянулся
к какой-то клавише, приговаривал:- Но небольшая корректировочка не
помешает...
В бессильной злобе я скрипел зубами, но поделать ничего не мог -
командиром-то был Мэйс.
* * *
По правде, в паре с Мэйсом мы летали давно и, как принято говорить,
сработались. Я знал все его недостатки и научился терпеть их, он же уважал
мои достоинства. Меня, например, раздражала его привычка вечно мурлыкать
себе под нос какую-нибудь дурацкую мелодию. Порой и разговор вел - как
арию. Не нравилась мне и вот эта его дерганность - Мэйс то колотил
пальцами, то сучил ногами, мог резко вскочить, обежать нашу крохотную
кабину и снова плюхнуться в кресло... За мельтеше-ние я почти все время
злился на него. Но привык сдерживаться. А он, наоборот, был всегда
настроен благодушно-невозмутимо. Его просто нельзя было вывести из себя.
Однажды я ему в кофе с сахаром подсыпал соли и перцу, а в заварное
пирожное вшприцевал солидную дозу горчицы. Но и тогда Мэйс, чрезвычайно
любивший сладости, даже не подумал обидеться. Клацнув зубами на пирожном,
хлебнув изрядную порцию отвратительнейшего пойла, он ошалело вытаращил
глаза, словно ежа проглотил, долго плевался с плаксивой физиономией, а
потом... расхохотался!
- Ай да штурман! Ай да шутник!- с идиотским восторгом заорал он,
отплевываясь.- Тьфу, тьфу... Ну и молодец ты, Ярон! Мо-лод-чи-на-а!...-
запел он по-иерихонски и полез обниматься.
А я жутко хотел двинуть его в челюсть.
В космоцентре о нашей антипатии я не мог говорить. Тестирование показывало
полную психологическую совместимость. А Мэйс к тому же на каждом углу не
уставал повторять: "Лучший штурман Центра - Ярон. С ним хоть в пекло".
Так и работали мы уже, кажется, тысячу лет. И я смирился.
* * *
Но в этом рейсе!.. Меня прорвало, когда в результате его дурацких
"корректировочек" мы выскочили из нашей системы координат.
- Скотина ты худомордая! - взвился я, выплескивая всю накопившуюся злость
и сам удивляясь своей резкости. И тут же
передразнил:-"Корректировочка-корректировочка..." Вот - до-корректировался!
Мэйс какое-то время оторопело шлепал ресницами, соображая, что случилось,
потом примиряюще протянул:
- Ну и что?.. Подумаешь, в другую систему координат попали. Сами-то целы!
А из системы этой наверняка можно верну